* * *
Я Тютчева спрошу, в какое море гонит
обломки льда советский календарь,
и если время - Божья тварь,
то почему слезы хрустальной не проронит?
и почему от страха и стыда
темнеет большеглазая вода,
тускнеют очи на иконе?
Пред миром неживым в растерянности, в смуте,
в духовном омуте, как рыба безголос,
ты - взгляд ослепшего от слез,
с тяжелым блеском, тяжелее ртути...
Я Тютчева спрошу, но мысленно, тайком -
каким сказать небесным языком
об умирающей минуте?
Мы время отпоем, и высохшее тельце
накроем бережно нежнейшей пеленой...
Родства к истории родной
не отрекайся милый, не надейся,
что бред веков и тусклый плен минут
тебя минует - веришь ли, вернут
добро исконному владельцу.
И полчища теней из прожитого всуе
заполнят улицы и комнаты битком...
И, чем дышать? у Тютчева спрошу я,
и сожалеть о ком?
Виктор Кривулин