Неопалимая Купина
Художник слеп. Сорокадневный пост
сплетён как тень висячего моста
из чёрных водорослей и шершавых звёзд...
Он сорок дней не разомкнёт уста,
пока пустой реки не перейдёт
по досточке колеблемой, пока
босой подошвой не оставит след
на зыбкой памяти прибрежного песка —
тогда и в нём прозреет память. Лет
на тысячу назад он обращает взор,
средь бела дня. Но храм пока что пуст.
и перед ним — неопалимый куст,
и образ храма светел, как костёр
Краски пожухнут. Обвалятся лица святых.
Что остаётся? — свободных гиматиев складки,
стол да кувшин, да внезапное пламя в кустах —
словно бы кто промелькнул одинокий и краткий
Не уследят за движеньем зрачки.
Чудится ль что с непривычки,
сослепу?.. Шурк зажигаемой спички.
Боль обожжённой руки.
Два времени войдут в единый миг,
соединяясь огненным мостом
живого языка сожжённых книг
или собора с убранным крестом —
два времени и сорок сороков
любивших братьев, плачущих сестёр...
Нет, вера никогда в России не была
мгновеньем настоящим — но раствор,
на миг скрепивший два небытия,
где сам художник — цепкий матерьял —
распластан по стена́м, распаду предстоя —
ведь сорок дней он губ не растворял.
... и говорили Бог знает о чём и кому,
лишь бы наполнить собою пустые объёмы —
не полутьма нас пугала, но видимый сквозь полутьму
остров — кусок штукатурки — остаток от росписей храма.
Там языками эфирными смол
куст обращался к пророку,
стёртому временем, падшему в реку,
что обтекает Шеол.
Виктор Кривулин
1973