* * *
Вечера под Крещенье, клянусь, поросли
жаркой шерстью овечьей.
Не пора ли о чуде просить: ниспошли
пар пророческой речи!
Приоткроется дверь — и клубится во двор
человеческий воздух.
Валом валит народ, и распарен и хвор,
с кинофильма о звёздах.
Я не хуже других — и, замкнувшись, молчу —
не обжечь бы гортани.
Что ли время приспело взмолиться: врачу!
дай мне хоть бормотанье!
Бессловесность бессовестна. Бесом вертись,
прожигая, что можешь,
но овчины своей, человекоартист,
сколько жив, не заложишь!
Стала Мойка, и льдами затёрт Иордан,
по́ льду бродят собаки.
Дай мне слово, какое, как пёс, не предам
ни по ласке, ни в драке!
Волчьей властью морковного хруста я сыт,
жёлтой костью простуды...
Вся-то жизнь выдыхаемым паром дрожит
в ожидании чуда.
Виктор Кривулин