Людского хвороста вязанки. Мне пора
давным-давно с толпою примириться
и самому в себе толкаться и толпиться,
да и душа созрела для костра.
Но встретится лицо — не то, что лица.
Придвинется Лицо — что в озере утра́
всех серебристых рыб влюблённая игра,
всех солнечных колёс сверкающие спицы.
Тогда-то и себя увидишь, но вдвоём:
над озером струится светлый дом,
его зеркальный брат на круге зыбком замер...
Один во множестве и множество в одном —
два одиночества, две силы движут нами.
Меж небом в озере и в небе небесами
есть как бы человеческий проём.
Виктор Кривулин