* * *
Элегических числ от листа потревоженных мягко,
не задувший свечи, освещаешь пространство — вестимо!
Каждый звук, как ракушка — проевшая камень пиявка;
силой родственной крови, пресыщенной, но неделимой.
Песнь, сама по себе развивайся и знайся с подобной.
Не смотри на часы, человек, обеспеченный чудом.
Сколько выспренных знаков на улице нашей загробной:
не познавших пределов своей амплитуды.
Здравствуй, лирик, ньютоновой крепи не знающий, здравствуй!
Здравствуй, трагик, познавший ньютоновы крепи.
Отлетаю. Листок стихотворный не властвуй!
Глупо только в пустыне, но наши умнейшие степи
научили летать не одни только тучи железа, —
этим тучам подстать наши души словесного среза.
Так о чем же я начал? О гласных, согласных и прочих —
соглядатаях сердца! Ракушках, камнях и цветочных
испарениях: муки, вражды и любови!
Здравствуй, ветер степных и счастливых низовий.
Борис Куприянов
1972
