Иван Венедиктович Елагин (Матвеев) [1 декабря 1918 — 8 февраля 1987] — русский поэт, переводчик (68)
* * *
Ты сказал мне, что я под счастливой родился звездой,
Что судьба набросала на стол мне богатые яства,
Что я вытянул жребий удачный и славный. Постой,
Я родился под красно-зловещей звездой государства.
Я родился под острым присмотром начальственных глаз,
Я родился под стук озабоченно-скучной печати,
По России катился бессмертного "Яблочка" пляс,
А в такие эпохи рождаются люди некстати.
Я родился при шелесте справок, анкет, паспортов,
В громыхании митингов, съездов, авралов и слетов,
Я родился под гулкий обвал мировых катастроф,
Когда сходит со сцены культура, свое отработав.
Только звезды оставь, разлюбил я торжественный стиль,
Кто ответит, зачем эти звезды на небо всходили?
По Вселенной куда-то плывет серебристая пыль,
И какое ей дело до нас, человеческой пыли?
Я еще уцелел, еще жизнь мою праздную я,
И стою на холодном ветру мирового вокзала,
А звезда, что плыла надо мной, - ни твоя, ни моя, -
Разве только морозный узор на стекле вырезала.
Оттого я на звезды смотреть разучился совсем,
Пусть там что-то сверкает вверху надо мной, леденея,
Мне бы дружеский взгляд, да очаг человеческий. Чем
Ближе к небу, как Дельвиг говаривал, тем холоднее.
"Под созвездием топора"
* * *
Слова, что камень, — никогда не дрогнут,
Я их ваял, всю нежность соскребя.
Мой бедный стих! Ты наглухо застегнут.
Какие ветры распахнут тебя?
За то, что я прикинулся поэтом,
За то, что музу называл сестрой.
За то, что в мир ушел переодетым
В чужое платье, на чужой покрой —
Мой каждый слог мне ложем был Прокруста!
Мой каждый стих рождался чуть дыша!
Смирительной рубашкою искусства
Спеленута свободная душа.
Мой горизонт словами был заставлен.
Они всё солнце заградили мне!
Затем чтоб стих был набело исправлен,
Вся жизнь моя заброшена вчерне.
Я предал жизнь! Обиду за обидой
Я наносил ей сам своей рукой!
Я приказал ей быть кариатидой,
Согнувшейся под каменной строкой.
* * *
Что останется? Ржавчина свалок,
Долгий голод, рассказы калек...
И подумают дети, что жалок
Был прославленный пулями век.
Что им скажут какие-то числа
Покоробленных временем дат
Там, где криво дощечка повисла
Над твоею могилой, солдат?
И никто не узнает, что душу
Ты отыскивал в черном бою,
Там, где бомба хрипела: «Разрушу»,
Там, где пуля свистела: «Убью»...
Где прошел ты, весь в дыме и пепле,
В дыме боя и пепле седин,
Там, где тысячи гибли и слепли,
Чтобы солнце увидел один...