* * *
...А все же мы не все ожесточились,
И нам под тяжестью недавних лет
Нельзя дышать и чувствовать, не силясь
Такую муку вынести на свет.
Но где же свет? Над нами, рядом с нами
И в нас самих мерцает он порой -
Не этот, погасающий ночами,
А тот, незримый, не вполне земной.
Крепись, дуща! И я почти смиренно,
Как друг, сопровождаю жизнь мою,
И вдруг забрезжит, и в иной вселенной
Себя я без испуга застаю.
Тогда-то изнутри слова и вещи
Я вижу, и тогда понятно мне,
Что в мир несовершенный и зловещий
Мы брошены не по своей вине.
И слышу я с отрадой лишь оттуда
Слова проклятий у глухой стены,
Которой мы - зачем? - отделены
От близкого, от истинного чуда.
1926
* * *
Гремел сегодня ночью гром
И прыгал град в потоке
И молния большим прыжком
Качнула ствол высокий.
И в ту же ночь меня томил
Тяжелый бред: корнями
Опутан я, и сети жил
Обожжены огнями.
Я черным деревом стою,
Обугленный и ветхий,
И продолжают жизнь мою
Раскинутые ветки.
А в вышине, где птичий свист,
Где не плясало пламя —
Еще дрожит зеленый лист —
Трепещущая память.
Жизнь и смерть
На снегу у костра за мостом —
Силуэт часового с ружьем.
Как ужасно, что пропуск ночной
Я у южного моря забыл...
И мелькала волна за волной,
И по снегу солдат подходил.
Я проснулся от запаха роз
Без России...
Я проснулся от крика и слез
Над волнами чужой и свободной стихии.
1919
Николай Оцуп