* * *
Прошло, померкло, отгорело,
нет ни позора, ни вины.
Все подлежавшие расстрелу
убиты и погребены.
И только ветер, сдвинув брови,
стучит в квартиры до утра,
где спят лакейских предисловий
испытанные мастера.
А мне-то, грешному, всё яма
мерещится в глухой тайге,
где тлеют кости Мандельштама
с фанерной биркой на ноге.
Бахыт Кенжеев
1974
