более коренного, естественного, уместного
и родового,чем Сергей Есенин,
подарив его времени с бесподобною свободой и не отяжелив подарка
стопудовой народнической старательностью.
Вместе с тем Есенин был живым, бьющимся комком той
артистичности, которую вслед за Пушкиным мы зовём
высшим моцартовским началом , моцартовскою
стихиею....
Самое драгоценное в нём - образ родной природы, лесной,
среднерусской, рязанской, переданной с ошеломляющей свежестью,
как она далась ему в детстве.
Борис Пастернак, из очерка
"Люди и положения", 1956-1957*
* * *
Нам не надо памяти тревожить,
Чтобы вспомнить о тебе сейчас.
Образ твой и в суете дорожной
И в тиши не покидает нас.
Так, с годами - глубже и яснее,
Не старея, мы осознаём,
Почему вошёл Сергей Есенин
В наше сердце, словно в отчий дом.
Рюрик Ивнев, Памяти Сергея Есенина, 1970
* * *
Так просто можно жизнь покинуть эту,
Бездумно и безбольно догореть.
Но не дано Российскому поэту
Такою светлой смертью умереть.
Всего верней свинец душе крылатой
Небесные откроет рубежи,
Иль хриплый ужас лапою косматой
Из сердца, как из губки, выжмет жизнь.
Анна Ахматова, Памяти Сергея Есенина, 1925
* * *
Он в жизнь вбегал рязанским простаком,
Голубоглазым, кудреватым, русым,
С задорным носом и весёлым вкусом,
К усладам жизни солнышком влеком.
Но вскоре бунт швырнул свой грязный ком
В сиянье глаз. Отравленный укусом
Змей мятежа, злословил над Исусом,
Сдружиться постарался с кабаком...
В кругу разбойников и проституток,
Томясь от богохульных прибауток,
Он понял, что кабак ему поган...
И богу вновь раскрыл, раскаясь, сени
Неистовой души своей Есенин,
Благочестивый русский хулиган...
Игорь Северянин, Есенин, 1925
* * *
Ты был мне сыном. Нет, не другом.
И ты покинул отчий дом,
Чтоб кончить жизнь пустым испугом
Перед весенним в реках льдом.
Ты выпил всё, что было в доме,
И старый мёд и древний яд,
Струя запутанный в соломе
Улыбчивый и хитрый взгляд.
...
И разгорался бой упорный,
Винтовка приросла к рукам.
А ты скитался, безпризорный,
По заунывным кабакам.
Ты лебедем из грязи к славе
Рванулся дерзко. И повис.
Ты нывсегда мой дом оставил,
И в нём другие родились.
Река несла под крутизною
Испуганный ребячий труп.
Ладонь обуглилась от зноя,
Сломались брови на ветру.
Сергей Городецкий (1884 - 1967) Сергею Есенину, 1927
Мне очень дорог тот образ Есенина, как он вырисовался передо мной.
Ещё до революции, в 1916 году, меня поразила одна черта, которая потом проходила сквозь все воспоминания и все разговоры. Это - необычайная доброта, необычайная мягкость, , необычайная чуткость и повышенная деликатность.ость. ... Не стану говорить о громадном и душистом таланте Есенина, об этом скажут лучше меня. Об этом много было сказано, но меня всегда поражала эта чисто человеческая нота. ...
Андрей Белый (1880 - 1934 ) Из воспоминаний о Есенине, 1928
На любви к Есенину сходятся... два полюса искаженного и раздробленного революцией русского сознания, между которыми, казалось бы, нет ничего общего... Мёртвому Есенину удалось то, что не удалось за тридцать два года большевизма никому из живых. Из могилы он объединяет русских людей звуками русской песни...
1949
Значение Есенина именно в том, что он оказался как раз на уровне сознания русского народа "страшных лет России", совпал с ним до конца, стал синонимом и её падения, и её стремления возродиться. В этом "пушкинская" незаменимость Есенина, превращающая и его грешную жизнь, и несовершенные стихи в источник света и добра. И поэтому о Есенине, не преувеличивая, можно сказать, что он наследник Пушкина наших дней....
Георгий Иванов (1894 - 1958 ) Есенин, февраль 1950 г.
* * *
Слухи были глупы и резки:
Кто такой, мол, Есенин Серега,
Сам суди: удавился с тоски
Потому, что он пьянствовал много.
Да, недолго глядел он на Русь
Голубыми глазами поэта.
Но была ли кабацкая грусть?
Грусть, конечно, была... Да не эта!
Версты все потрясенной земли,
Все земные святыни и узы
Словно б нервной системой вошли
В своенравность есенинской музы!
Это муза не прошлого дня.
С ней люблю, негодую и плачу.
Много значит она для меня,
Если сам я хоть что-нибудь значу.
Николай Рубцов (1936 - 1971 ) Сергей Есенин, 1962
* * *
На Ваганьковском кладбище осень и охра,
Небо - серый свинец пополам с синевой.
Там лопаты стучат, но земля не оглохла -
Слышит, матушка, музыку жизни живой.
А живые идут на могилу Есенина,
Отдавая ему и восторг и печаль.
Он - Надежда. Он - Русь. Он - её Вознесение.
Потому и бессмертье ему по плечам.
Кто он?
Бог иль безбожник?
Разбойник иль ангел?
Чем он трогает сердце
В наш атомный век?
Что все лестницы славы,
Ранжиры и ранги
Перед званьем простым:
Он - душа человек!
Все в нем было -
И буйство, и тишь, и смиренье.
Только Волга оценит такую гульбу!
Не поэтому ль каждое стихотворенье,
Как телок, признавалось:
- Я травы люблю!
И снега, и закаты, и рощи, и нивы
Тихо, нежно просили: - От нас говори! -
Не поэтому ль так охранял он ревниво
Слово русское наше, светившее светом зари.
Слава гению час незакатный пробила,
Он достоин её, полевой соловей.
Дорога бесконечно нам эта могила,
Я стою на коленях и плачу над ней!
Виктор Боков ( 1914 - 2008 ) Памяти Есенина, 1965