Иван Венедиктович Елагин (Матвеев) [1 декабря 1918 — 8 февраля 1987] — русский поэт. (68)
* * *
Ты сказал мне, что я под счастливой родился звездой,
Что судьба набросала на стол мне богатые яства,
Что я вытянул жребий удачный и славный. Постой,
Я родился под красно-зловещей звездой государства.
Я родился под острым присмотром начальственных глаз,
Я родился под стук озабоченно-скучной печати,
По России катился бессмертного "Яблочка" пляс,
А в такие эпохи рождаются люди некстати.
Я родился при шелесте справок, анкет, паспортов,
В громыхании митингов, съездов, авралов и слетов,
Я родился под гулкий обвал мировых катастроф,
Когда сходит со сцены культура, свое отработав.
Только звезды оставь, разлюбил я торжественный стиль,
Кто ответит, зачем эти звезды на небо всходили?
По Вселенной куда-то плывет серебристая пыль,
И какое ей дело до нас, человеческой пыли?
Я еще уцелел, еще жизнь мою праздную я,
И стою на холодном ветру мирового вокзала,
А звезда, что плыла надо мной, - ни твоя, ни моя, -
Разве только морозный узор на стекле вырезала.
Оттого я на звезды смотреть разучился совсем,
Пусть там что-то сверкает вверху надо мной, леденея,
Мне бы дружеский взгляд, да очаг человеческий. Чем
Ближе к небу, как Дельвиг говаривал, тем холоднее.
"Под созвездием топора"
* * *
Что останется? Ржавчина свалок,
Долгий голод, рассказы калек...
И подумают дети, что жалок
Был прославленный пулями век.
Что им скажут какие-то числа
Покоробленных временем дат
Там, где криво дощечка повисла
Над твоею могилой, солдат?
И никто не узнает, что душу
Ты отыскивал в черном бою,
Там, где бомба хрипела: «Разрушу»,
Там, где пуля свистела: «Убью»...
Где прошел ты, весь в дыме и пепле,
В дыме боя и пепле седин,
Там, где тысячи гибли и слепли,
Чтобы солнце увидел один...
* * *
Не страшен эшафот. Позорный столб не страшен,
Ни гибель на костре, ни смерть на колесе,
Когда колокола оповещают с башен,
Когда на площади тебя увидят все.
Пусть кони хмурые волочат к месту казни,
И стража по бокам, и взведены курки.
Подскакивай, фургон, и в колее завязни!
Смыкайтесь, улицы, в сплошные тупики!
Еще милей дома. Заря еще огромней,
Все подоконники наводнены людьми.
Ты, липа встречная, приветствуй и запомни.
Во славу смертника, столетняя, шуми.
Твой дьявольский кортеж, твой сумасшедший выезд,
С помоста брошенное зрителям bon mot –
На этих зданиях, на этих лицах выест
Неизгладимое и гневное клеймо.
Что ты не оценил – мы за тебя оценим.
Теперь любой из нас легко бы жизнь отдал,
Чтоб умереть как ты – поднявшись по ступеням.
..........................
Мы – те, кто умирать спускается в подвал.
* * *
О, снег врасплох! О, гибельный набег
На провода, на ярусы фасада!
Как негодует сад! Но снег и снег –
Он день и ночь идет на приступ сада.
Уже сугробы тяготят карниз,
Уже завязли и в снегу по пояс
И ель, и вяз... Он глыбами навис,
Между ветвями царственно покоясь.
Вплотную к окнам жмется синий пласт.
Еще вершок – и форточки засыпет!
Нет, ласточке не улететь в Египет,
И все дотла Счастливый принц раздаст.