* * *
Вот осень кончилась, зима.
Вот примерзают пальцы
к замку.
За тем замком Сама;
Страда,
а мы страдальцы.
Нас мало: Я, да Я, да Я,
Ягайлы да Ядвиги.
Моя любовь, моя страда!
Так наступают сдвиги.
Вечерний звон цепи дверной.
Звонить — не дозвониться.
Двор нелюбимый, проходной.
Пережитые лица.
Да будет свет! Я вечный сват —
любовник не любимый!
Моя страда, любовь, мой сад,
мой свет непроходимый...
* * *
Старшему слову сказал:
— Посмотри,
где твои дети?
Это безродные нетопыри,
самоубийцы, они до зари
души отпустят на ветер.
— Не уготована им благодать, —
старшее слово сказало.
— Ты ни при чём. Я иду умирать
снова, сначала,
чтобы безродные дети мои
стали твоими,
чтобы они до грядущей зари
песню сложили.
* * *
Ты ляжешь, ты волосы вытрешь со лба,
ты вытрешь лицо, побросаешь слова.
Ты в воинской части откроешь глаза:
землянка твоя: капитан с попугаем,
сверхсрочник слепой,
и радистка глухая.
И сказку расскажет тебе попугай,
сверхсрочник споёт,
а радистка пускай всё по миру,
по миру,
по миру
пустит.
Господь не допустит,
чтоб ты умирал!
Ты встанешь, ты волосы вытрешь со лба!
Солдат, Куприянов, тебя позвала
прощальная мать на прощальный обед.
Господь допускает — тебя уже нет.
Борис Куприянов
http://rvb.ru/np/publication/05supp/b_kuprijanov/70-75.htm