***
Как душу внешнюю, мы носим куб в себе —
Не дом и не тюрьма, но на него похожи,
Как хилый вертоград в нехитрой похвальбе
Ахилловой пятой или щитом его же.
Как ни развёртывай, не вызволишь креста,
Как ни развёртывай, не вызволишь креста,
Выходит лишь квадрат, незримый или чёрный.
Как оборотня шум, его молва чиста
И хлещет из ушей божбой неречетворной.
И Белой Индии заиндевелый сон
И Белой Индии заиндевелый сон
Глядится в гололёд серебряной ладошкой,
Где сходится звезда со взглядом в унисон
То лазерным лучом, то Марсовой дорожкой.
Допустим, это ад, где каждому своё:
Допустим, это ад, где каждому своё:
Ни темени, ни тьмы, но остаётся с теми,
Кто черный куб влачит как совесть и жильё,
Горами черепов изложенная тема.
***
Пустая телега уже позади,
и сброшена сбруя с тебя, и в груди
остывшие угли надежды.
Ты вынут из бега, как тень, посреди пустой лошадиной одежды.
Таким ты явился сюда, на простор
Таким ты явился сюда, на простор
степей распростёртых, и, словно в костёр,
был брошен в веление бега.
Таким ты уходишь отсюда с тех пор,
как в ночь укатила телега.
А там, за телегой, к себе самому
А там, за телегой, к себе самому
буланое детство уходит во тьму,
где бродит табун вверх ногами
и плачет кобыла в метельном дыму,
к тебе прикасаясь губами.
Небесный табун шелестит, как вода,
Небесный табун шелестит, как вода,
с рассветом приблизятся горы, когда
трава в небесах заклубится
и тихо над миром повиснет звезда
со лба молодой кобылицы.
Иван Жданов